ДЕТСКАЯ СКАЗКА

В очень известном и большом городе жил

старый царь, вдовец. У царя была дочь, неве-

ста. Царевна далеко славилась и лицом и

умом, и потому многие весьма хорошие люди

желали сосватать её. Среди этих женихов

были и князья, воеводы, и гости торговые, и

ловкие проходимцы, которые всегда толкают-

ся в знатных домах и выискивают, чем бы ус-

лужить; были разные люди. Царевна назна-

чила день, когда могут придти к ней женихи и

сказать громко при ней и при всех, что каж-

дый надеется предоставить своей жене; царев-

на была мудрая. Женихи очень ожидали это-

го дня и каждый считал себя лучше всех дру-

гих. Один перед другим хвалились женихи,

кто именитым родом за тридевять поколений,

кто богатством, но один из них ничем не хва-

лился и никто не знал, откуда пришел он. Он

хорошо умел складывать песни; песни его на-

поминали всем их молодые, лучшие годы, при

этом он говорил красиво и его любили слу-

шать, даже забывая спросить, кто этот певец.

И хотя он не был князем, но все женихи об-

ращались с ним, как с равным.

В назначенный день все женихи оделись

получше и собрались в палату, к царю. Со-

гласно обычаю, женихи поклонились царю и

царевне. Никого не пустил вперед князь древ-

него рода, за ним слуги несли тяжелую крас-

ную книгу. Князь говорил:

– Царевна, мой род очень знатен. В этой

книге вписано более ста поколений... – И

князь очень долго читал в своей книге, а под

конец сказал: – И в эту книгу впишу жену

мою! Будет она ходить по палатам моим, а

кругом будут образы предков весьма знаме-

нитых.

– Царевна, – говорил именитый воевода,

– окрест громко и страшно имя мое. Спокой-

на будет жизнь жене моей и поклонятся ей

люди – им грозно имя моё.

– Царевна, – говорил залитый сокрови-

щами заморский торговый гость, – жемчугом

засыплю жену мою; пойдёт она по изумруд-

ному полю и в сладком покое уснет на золо-

том ложе.

Так говорили женихи, но певец молчал, и

все посмотрели на него.

– Что же ты принесешь жене своей? –

спросил певца царь.

– Веру в себя, – ответил певец. Улыбнув-

шись, переглянулись женихи, изумленно вски-

нул глазами старый царь, а царевна спросила:

– Скажи, как понять твою веру в себя?

Певец отвечал:

– Царевна! Ты красива, и много я слышал

об уме твоём, но где же дела твои? Нет их,

ибо нет в тебе веры в себя. Выходи, царевна,

замуж за князя древнего рода и каждый день

читай в его алой книге имя свое и верь в алую

книгу! Выходи же, царевна, замуж за имени-

того гостя торгового, засыпь палаты свои свер-

кающим золотом и верь в это золото! В покое

спи на золотом ложе и верь в этот покой! По-

коем, золотом, алыми книгами закрывайся,

царевна, от самой себя! Моего имени нет в

алой книге, не мог я засыпать эту палату зо-

лотом, и, куда иду я – там не читают алой

книги и золото там не ценно. И не знаю, куда

иду я, и не знаю, где путь мой, и не знаю, куда

приду я, и нет мне границ, ибо я верю в себя!..

– Обожди, – прервал певца царь, – но

имеешь ли ты право верить в себя?

Певец же ничего не ответил и запел весе-

лую песню; улыбнулся ей царь, радостно слу-

шала её царевна, и лица всех стали ясными.

Тогда певец запел грустную песнь; и примол-

кла палата, и на глазах царевны были слёзы.

Замолчал певец и сказал сказку; не о власт-

ном искусстве говорил он, а о том, как шли в

жизнь разные люди и пришлось им возвра-

щаться назад, и кому было легко, а кому тяж-

ко. И молчали все, и царь голову опустил.

– Я верю в себя, – сказал певец, и никто

не смеялся над ним.

– Я верю в себя, – продолжал он, – и эта

вера ведет меня вперед; и ничто не лежит на

пути моем. Будет ли у меня золото, впишут

ли имя моё в алых книгах, но поверю я не зо-

лоту и не книге, а лишь самому себе, и с этою

верой умру, и смерть мне будет легка.

– Но ты оторвешься от мира. Люди не

простят тебе. Веря лишь в себя, одиноко пой-

дёшь ты и холодно будет идти тебе, ибо, кто

не за нас – тот против нас, – сурово сказал

царь.

Но певец не ответил и снова запел песню.

Пел он о ярком восходе; пел, как природа ве-

рит в себя, и как он любит природу и живет

ею. И разгладились брови царя, и улыбнулась

царевна, и сказал певец:

– Вижу я – не сочтут за врага меня люди

и не оторвусь я от мира, ибо пою я, а песня

живет в мире, и мир живет песней; без песни

не будет мира. Меня сочли бы врагом, если

бы я уничтожил что-либо, но на земле ничто

не подлежит уничтожению, и я создаю и не

трогаю оплотов людских. Царь, человек, уме-

стивший любовь ко всей природе, не найдет

разве в себе любви – к человеку? Возлюбив-

ший природу не отломит без нужды ветки ку-

ста, и человека ли сметет он с пути?

И кивнула головой царевна, а царь сказал:

– Не в себя веришь ты, а в песню свою.

Певец же ответил:

– Песня – лишь часть меня; если поверю

я в песню мою больше, чем в самого себя, тем

разрушу я силу мою, и не буду спокойно петь

мои песни, и не будут, как теперь, слушать их

люди, ибо тогда я буду петь для них, а не для

себя. Все я делаю лишь для себя, а живу для

людей. Я пою для себя, и, пока буду петь для

себя, дотоле будут слушать меня. Я верю в

себя в песне моей; в песне моей – все для меня,

песню же я пою для всех! В песне люблю лишь

себя одного, песней же я всех люблю! Весь

для всех, все для меня – все в одной песне. И

я верю в себя и хочу смотреть на любовь. И

как пою я лишь для себя, а песнью моею жив-

лю всех – так пусть будет вовеки. Поведу

жену в далекий путь. Пусть она верит в себя

и верою этой дает счастье многим!

– Хочу веры в себя; хочу идти далеко; хочу

с высокой горы смотреть на восход!.. – ска-

зала царевна.

И дивились все.

И шумел за окном ветер и гнул деревья, и

гнал на сухую землю дожденосные тучи – он

верил в себя.

1893